Петербургские Повторения фотовыставка (8.06.-6.07.2012)

Петербургские Повторения: Петербургский классицизм, как архитектура контекста (фотографии Алексея Яковлева)

С 8-го июня по 6 июля 2012 года в помещении Союза архитекторов России по адерсу Москва, Гранатный переулок д. 12. Начало в 18.00.

В одном научном исследовании, посвящённом истории Русской архитектуры, автор (И. Л. Бусева-Давыдова) отмечала характерную повторяемость однообразных мотивов и архитипических образов в архитектуре, связывая это явление со спецификой Российского менталитета и свойственной ему «вязкостью и тавталогичностью мышления».

Действительно, повторение одного и того же из века в век, неоднократное изобретение велосипеда, а затем погружение этого изобретения в глубокое забвение, является характернейшей особенностью русской культуры и истории.

Но отвлекаясь от эпатирующих парадоксов, можно констатировать, что повторяемость мотивов или цитирование узнаваемых образов является одной из фундаментальных черт культуры вообще.

Теоретики Постмодернизма вывели из этого факта концепцию культуры, как «интертекста», где цитирование и заимствование образцов является основой художественного творчества, а мир воспринимается как некий бесконечный текст. По словам одного из таких теоретиков (Ю. Кристевой) любой текст постоянно соотносится с другими текстами, ведёт с ними диалог, ориентируется на контекст.

Однако для классического искусства, и в особенности для эпохи просвещения, характерно не просто цитирование эталонных образчиков, и даже не культурный диалог образов-текстов, но нечто принципиально более важное: а именно создание контекста и существование в нём.

Контекст по определению является тесно связанным и законченным в смысловом отношении отрывком (текста, мысли), необходимым для понимания и осмысления входящих в этот отрывок слов и фраз. Применяя термин контекста шире: по отношению к культуре в целом (и в частности к архитектуре), можно сказать, что контекст создаёт некое образно-смысловое поле, в рамках которого существуют отдельные произведения искусства или архитектурные памятники. При этом, вне границ этого поля они зачастую теряют свой смысл.

Архитектура Санкт-Петербурга всегда была контекстуальна, т. е. жила в рамках широкого и многообразного контекста. Задуманный Петром Великим как воплощение представлений об идеальном городе, Петербург уже с первых проектов Трезини и Леблона был насыщен отсылками к прославленным образцам Западноевропейского градостроительства и архитектуры. Можно вспомнить хотя бы планировочное трёхлучие петербургских улиц (Гороховая, Вознесенский и Невский проспекты), позаимствованное из Версаля и Рима. Но яснее всего этот контекст проявился в архитектуре петербургского Классицизма, ставшей настоящим лицом города.

Самой известной и без преувеличения выдающейся архитектурной «цитатой» является грандиозный Казанский Собор на Невском проспекте, построенный по заказу Императора Павла Первого в подражание Собору Святого Петра в Риме. Эффектные полуциркульные колоннады Казанского собора, напоминающие колоннады Бернини, уже давно стали одним из символов города на Неве (наряду со шпилями Петропавловского Собора и Адмиралтейства).

Ещё более многогранен контекст другого детища императора Павла – Михайловского замка. Воплотивший в себе обобщенный образ средневекового замка он соединил мотивы замка Фарнезе в Капрароле близ Рима, Шантильи во Франции, нереализованного Кремлёвского Дворца Баженова и др. Здесь же едва ли не впервые в Петербурге появляются мотивы египетских обелисков.

Помимо общеевропейского контекста, в котором существует архитектура Петербурга, есть ещё и некий внутренний контекст, тесная связь всех архитектурных сооружений города. Именно в эпоху господства в России классицизма Петербург стал складываться как целостный градостроительный ансамбль, внутренне законченный и самодостаточный, где все части были соподчинены в рамках общей идеи регулярного города.

И действительно, так счастливо сложились исторические обстоятельства, что плеяда архитекторов, работавших в северной столице (иностранцев и Русских), не сговариваясь на прямую, создала уникальную по целостности архитектурную среду, проникнутую духом взаимного уважения к постройкам коллег, не исключавшего, впрочем, жёсткой конкуренции.

Здесь уместно вспомнить исторический анекдот про зодчего Кваренги который, работая на стройке Смольного Института, каждое утро проходил мимо Смольного Собора – барочной постройки своего соотечественника и предшественника Растрелли – и снимал перед зданием шляпу с неизменным восклицанием: «какой собор»! Остаётся только пожелать современным архитекторам подобного уважения к памятникам прошлого…

На выставке представлены фотографии наиболее известных и   выразительных памятников архитектуры классицизма Сакт-Петербурга и окрестностей. Не претендуя на всеохватность, автор оставил за собой право на субъективный выбор объектов. Фотографии разделены на тематические рубрики. Рубрики более или менее соответствуют трём эпохам петербургского Классицизма, связанным с тремя царствованиями: Екатерины Великой, Павла Первого и Александра Первого.

Эти три царствования, в известной мере, антагонистичные друг другу, и в то же время гармонично друг друга продолжавшие, политически и культурно находились между собою в тесном диалоге. Можно даже сказать, что все три составляли между собой особый исторический контекст. Достаточно вспомнить одну и ту же фразу, с которой начинали своё правление Павел и его сын Александр, вкладывая в неё при этом абсолютно противоположный смысл: «При мне всё будет, как при бабушке!»

  Бабушкой Павла была возведённая гвардией на престол после немецкого засилья дочь Петра Великого Елисавет, при которой ещё торжествовало пышное Барокко итало-немецкого образца, но одновременно возрождались старые Русские традиции, и строились православные пятиглавые церкви. Дворяне не были освобождены от службы, зато Русская армия взяла Берлин. При дворе Елисавет царили весьма грубые нравы, но при ней были основаны Московский Университет и Академия Художеств.

Бабушкой Александра была свергнувшая мужа с помощью гвардейцев немка Екатерина, при которой на Русской почве возрос привнесённый из Франции Классицизм, а в Петербурге появилось самое большое за всю его историю количество иноверческих церквей, так что Александр Дюма называл позднее Невский проспект «улицей веротерпимости». Екатерина переписывалась с Вольтером и Дидро, и слыла просвещённой монархиней, что не мешало ей расправляться с политическими соперниками и претендентами на престол. При ней Империя приросла новыми владениями, но оставила массу долгов. Освобождённые дворяне насаждали в деревне культуру, а крестьянство бунтовало.

Русская история с её причудливым контекстом полна парадоксальных повторений и непреодолимых противоречий. Подобно историческим эпохам перекликаются и архитектурные шедевры – памятники этих эпох.

Эпоха «Северной Семирамиды» отражена в лучших своих постройках, на примере которых можно видеть эволюцию стиля: от увитого по выражению Н. А. Львова «французскими кудрями» Раннего Классицизма (Малый Эрмитаж, Академия Художеств, Мраморный Дворец) к сдержанному Палладианству Строгого Классицизма (Эрмитажный Театр, Камеронова Галерея). Здесь уже можно заметить свои парафразы и повторения: арки Старого Эрмитажа и Камероновой Галереи, изящные павильоны Малого Эрмитажа и Дома Бецкого и др.

Особым обаянием обладают сооружения, связанные с именем эксцентричного и трагического императора – «Русского Гамлета» – Павла Первого. Это короткое, но бурное царствование стало эпохой расцвета Романтизма в искусстве и архитектуре. Классицистический стиль приобретает черты драматизма и эмоциональной напряжённости. Одновременно архитектура, отходя от классической античности, начинает обращаться к историческим образам европейского средневековья.

Сурово-торжественный Михайловский Замок – место убийства полубезумного императора, и Казанский Собор – последний архитектурный заказ царя, осуществлённый уже в следующее царствование, соседствуют с загородными резиденциями (выстроенными ещё в предыдущее царствование): мрачноватым Гатчинским замком – «Русским Эльсинором», и Павловском – идиллической палладианской виллой, перенесённой в невские болота.

Славная и богатая событиями эпоха Александра Первого – «Сфинкса не разгаданного до гроба» как назвал его П. А. Вяземский, стала для петербургского Классицизма завершающим этапом. Именно при Александре были созданы главные классицистические ансамбли города. Архитектура этого времени как никакая другая пронизана разнообразными контекстуальными связями. Стрелка Васильевского острова с Биржей, доминирующая в панораме Невы, подобно Афинскому Акрополю; новое здание Адмиралтейства с величественными колоннадами и башней, схожей с Галикарнасским Мавзолеем, величественная дорика Горного Института, напоминающая храмы Пестума.

Наконец ансамбли Карла Росси, строившиеся на рубеже двух царствований – Александра и Николая Первого – торжество стиля Ампир: стиля торжествующей империи. Все ансамбли Росси находятся в контексте друг с другом. Более того, все они как бы составляют единый ансамбль. Бесчисленные колоннады, арки, окна, перемежаются статуями и барельефами, театральные маски сменяют военные арматуры, колесница Ники богини победы встречается с колесницей бога искусств Аполлона. Это высшая точка стиля. За ней последует упадок.

Среди фотографий отдельно выделены некоторые темы. Одной из них стала тема парадных интерьеров: Уникальная ротонда Итальянского зала в Павловске – шедевр вынужденного сотрудничества Камерона, Бренны и Воронихина; Овальный зал Михайловского Замка, построенный Бренной, и Овальный зал Елагина дворца, созданный через четверть века его учеником – великим Карлом Росси как своеобразный парафраз творения учителя.

Другая тема – это мотив повторения или переклички архитектурных образов Петербурга. Посредством серий фотографий автор попытался передать многоплановость и разнообразие ракурсов, которыми обладают самые известные видовые точки города, неоднократно запечатлённые художниками и фотографами.

На выставке также представлены панорамные виды главной транспортной артерии и одновременно главного архитектурного ансамбля северной столицы – реки Невы с её гранитными набережными и гранитными стенами крепости, колоннадами Биржи и ростральными колоннами, фасадами дворцов и домами, выстроенными наподобие сплошного фасада, с куполами соборов похожими на золочёные пасхальные яйца, и столь же ярко сверкающими золотыми иглами башенных шпилей.

Все фотографии можно приобрести

у автора после окончания выставки.